Доверься мне - Страница 30

— Не могу с ней работать, — простонал он.

— Аминь! — подвела итог Конни, пододвигая себе стул.

— Прекратите! Вы оба! — прикрикнул Роббинс. — Адел, может, и резка, зато отличный специалист!

— Она хочет заставить Андриани назвать имена, — пожаловался Дан. — Заранее ясно: ничего из этого не выйдет. Ник, неужели никак нельзя протащить с собой диктофон?

— Нет! — отрезал Роббинс, и утешающе добавил: — Уверен, что вы с Аделиной отлично сработаетесь. Предоставь ей роль агрессора, а сам разыграй этакого добрячка-утешителя. Может, Андриани тебе и откроется.

— Как же! Жди! Даже если он и попытается, Стэнли вовремя заткнет ему рот! — И с этими словами Дан вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

И тут Конни вдруг решилась.

— Ник, мне нужно сообщить тебе кое-что о Стиве. — Она извлекла из сумочки папку Клуни и разложила страницы на столе. Это список инвесторов компании «Комби», что принесла Стиву немалую выгоду, и Майклу тоже. Выплата прибылей с этого капиталовложения и привела Майкла в Хьюстон.

— И что?

— Прогляди-ка повнимательнее: Ты увидишь одно очень знакомое имя. Стэнли Корфф. Похоже, он крупнейший вкладчик «Комби».

Ник тут же подхватил мысль девушки.

— Время выплаты прибылей могло быть подстроено Корффом, и тогда ему точно было известно время прибытия Майкла в город…

Конни кивнула.

— Стэнли мог шепнуть словечко нужным людям, друзьям Макса. — Теперь уже Роббинс гораздо пристальнее изучал список. — Да будь я проклят! Смотри кто еще тут есть! Дин Портер!

Это имя ничего не говорило Конни.

— А кто это?

— Так звался Джефф Борн в рамках программы защиты свидетелей. — Прокурор поднял взгляд. — Один мой приятель из Федерального управления как-то говорил мне, что Борн ему подозрителен, да я не прислушался.

— Не верю ни единому слову! Джефф был одним из постоянных посетителей «Афродиты». Я всегда восхищалась его благородством: не он ли отказался от карьеры бухгалтера ради того, чтобы выступить в роли свидетеля!

— Бухгалтер, вкладывающий деньги в «Комби»!

— Может, просто совпадение, — отмахнулась Конни, ощутив, однако, смутную тревогу. Список инвесторов «Комби» напоминал закрытую банку с червями: крышка открылась, и вот-вот наружу выползет что-то до крайности мерзкое…

Когда Ник вырулил на подъездную дорожку у фамильного особняка Роббинсов, как раз пробило семь. Незадолго до того молодые люди заглянули в модный магазинчик, и Конни, верная себе, выбрала длинное платье с люрексом — самое искристое, что только нашлось в ассортименте, — и туфли-лодочки на высоких каблуках. Примерила, решительно оборвала ценники и во всем этом великолепии вернулась к машине. Ник переодеваться не стал. Строгий темно-синий костюм вполне соответствовал матушкиным требованиям…

Конни завороженно приникла к лобовому стеклу. Высокие белые колонны венчал фронтон. Широкие мраморные ступени вели к входу.

— Должна сказать, что твои предки недурно преуспели в этой жизни!

Убедив Конни, что ключи вполне можно доверить затянутому в ливрею лакею, Ник взял девушку под руку и торжественно повел гостью в родовое гнездо.

Старший Роббинс умер три года назад, и Ник не одобрял решения матери не нарушать традицию, притворяясь, что жизнь продолжается и семья благоденствует, несмотря на потерю ее главы. Без отца бал Роббинсов утратил смысл. В былые времена называли торжество Балом всемогущих: влиятельные лица сходились под эти своды обсудить в праздничной суете дела государственной важности.

Отец Ника, влиятельный адвокат, всегда пользовался этим случаем, чтобы поощрить политические амбиции сына.

— В один прекрасный день, мальчик мой, ты станешь губернатором.

Но Ник не хотел становиться ни губернатором, ни даже главным прокурором Федерального судебного округа. Его место — зал суда.

— Восхитительно! — вздохнула Конни. — В таком просторном доме и потанцевать не грех!

— Потерпи немного. Пока пришли человек пятьдесят, не больше. Вот соберется сотни три, а там и оркестр подоспеет. Танцы начнутся ровно в восемь тридцать.

Про себя Ник таил надежду, что к тому времени он уже исполнит свой долг перед обществом и покинет благородное собрание.

— Приготовься, — негромко предупредил он. — Идет матушка.

Айрин Кристин Роббинс оказалась хрупкой и изящной шестидесятилетней дамой. Каскад седых локонов, причудливо уложенный в высокую прическу, подчеркивал гордую посадку головы. Вот уже три года миссис Роббинс появлялась на балу в одном и том же переливчатом зеленом платье: оно изумительно шло к изумрудно-бриллиантовому ожерелью, что муж собирался подарить ей на Рождество, наступившее две недели спустя после его смерти.

Что за ирония, подумал Ник. Его отец умер от сердечного приступа за несколько дней до того, как чета Саверо погибла от руки сына. Возможно, ненависть Ника к Максу отчасти объяснялась его собственным горем…

— Мама, — начал он, — позволь мне представить…

— Я знаю юную леди. Это Конни Грант. Она выступала свидетельницей на процессе Саверо. — Айрин Кристин протянула затянутую в перчатку ручку. — Ваш новый стиль просто очарователен! Черные волосы вас необычайно красят. А как вы стройны!

— Спасибо, мэм. Должна признаться, что в более элегантном доме я еще не бывала. В гостях, я имею в виду.

— А как еще можно попасть в дом, если не в качестве гостьи?

— Мне доводилось обслуживать званые приемы, — пояснила Конни. — Больше всего я любила свадьбы: на лужайках расставлены цветные шатры, деревья увешаны гирляндами — чудо, да и только!